Гектор Берлиоз

Фантастическая симфония

Один из первых – возможно, наиболее ярких – образцов программной музыки, то есть музыки, которой предпослан конкретный сценарий. История безответной любви Берлиоза к ирландской актрисе Гэрриет Смитсон легла в основу шедевра, где есть и «Мечтания», и «Бал», и «Сцена в полях», и «Шествие на казнь», и даже «Сон в ночь шабаша».

Вольфганг Амадей Моцарт

Симфония №40

Еще один суперхит, начало которого вызывает непроизвольное раздражение. Постарайтесь настроить слух так, будто слышите Сороковую впервые (еще лучше, если так и есть): это поможет вам пережить гениальную, хотя и донельзя избитую, первую часть и узнать, что за ней следуют не менее прекрасные вторая, третья и четвертая.

Людвиг ван Бетховен

Симфония №7

Из трех самых известных симфоний Бетховена начать лучше не с Пятой с ее «темой судьбы» и не с Девятой с ее финалом «Обнимитесь, миллионы». В Седьмой куда меньше пафоса и больше юмора, а гениальная вторая часть знакома даже далеким от классики слушателям по обработке группы Deep Purple.

Иоганнес Брамс

Симфония №3

Первую симфонию Брамса называли «Десятой симфонией Бетховена», имея в виду преемственность традиции. Но если девять симфоний Бетховена неравноценны, то из четырех симфоний Брамса каждая – шедевр. Помпезное начало Третьей – лишь яркая обложка для глубоко лирического высказывания, достигающего апогея в незабываемом Аллегретто.

Антон Брукнер

Симфония №7

Преемником Брукнера считается Малер; на фоне его полотен, подобных американским горкам, симфонии Брукнера могут показаться нудноватыми, особенно их бесконечные Адажио. Впрочем, за каждым Адажио следует захватывающее Скерцо, а Седьмая симфония не даст вам заскучать с первой же части, задумчивой и протяжной. Не менее хороши Финал, Скерцо и посвященное памяти Вагнера Адажио.

Йозеф Гайдн

Симфония №45 «Прощальная»

Кажется, невозможно писать проще Гайдна, но в этой обманчивой простоте и заключен главный секрет его мастерства. Из 104 его симфоний лишь 11 написаны в миноре, и лучшая среди них – «Прощальная», в финале которой музыканты по одному уходят со сцены. Именно у Гайдна позаимствовала этот прием группа «Наутилус Помпилиус» для исполнения песни «Гудбай, Америка».

Антонин Дворжак

Симфония «Из Нового Света»

Собирая материал для симфонии, Дворжак изучал национальную музыку Америки, однако обошелся без цитирования, стремясь воплотить в первую очередь ее дух. Симфония во многом восходит и к Брамсу, и к Бетховену, но лишена присущей их опусам помпезности.

Густав Малер

Симфония №5

Две лучшие симфонии Малера кажутся похожими друг на друга лишь поначалу. Смятение первых частей Пятой приводит к хрестоматийному Адажиетто, полному томления, многократно использовавшемуся в кино и в театре. А зловещим фанфарам вступления отвечает вполне традиционный оптимистичный финал.

Густав Малер

Симфония №6

Кто бы мог подумать, что следующая симфония Малера будет представлять собой самую мрачную и безнадежную музыку в мире! Композитор как будто оплакивает все человечество: подобное настроение утверждается с первых же нот и лишь усугубляется к финалу, не содержащему ни луча надежды. Не для слабонервных.

Сергей Прокофьев

«Классическая» симфония

Название симфонии Прокофьев объяснял так: «Из озорства, чтобы подразнить гусей, и в тайной надежде, что... обыграю я, если с течением времени симфония так классической и окажется». После ряда дерзких сочинений, взбудораживших публику, Прокофьев сочинил симфонию в духе Гайдна; она стала классикой почти сразу, хотя другие его симфонии не имеют с ней ничего общего.

Петр Чайковский

Симфония №5

Пятая симфония Чайковского не так популярна, как его балеты, хотя ее мелодический потенциал ничуть не ниже; из любых двух-трех ее минут мог бы сделать шлягер, к примеру, Пол Маккартни. Хотите понять, что такое симфония, послушайте Пятую Чайковского – один из лучших и наиболее цельных образцов жанра.

Дмитрий Шостакович

Симфония №5

В 1936 году Шостакович был подвергнут остракизму на государственном уровне. В ответ, призвав на помощь тени Баха, Бетховена, Малера и Мусоргского, композитор создал произведение, ставшее классикой уже в момент премьеры. По легенде, Борис Пастернак говорил о симфонии и ее авторе: «Все, что хотел, сказал – и ничего ему за это не было».

Дмитрий Шостакович

Симфония №7

Один из музыкальных символов ХХ века и уж точно главный музыкальный символ Второй мировой войны. Вкрадчивая барабанная дробь начинает знаменитую «тему нашествия», иллюстрирующую не только фашизм или сталинизм, но и любую историческую эпоху, основой которой является насилие.

Франц Шуберт

Неоконченная симфония

Восьмую симфонию называют «Неоконченной» – вместо четырех частей здесь всего две; однако они столь насыщенны и сильны, что воспринимаются как законченное целое. Остановив работу над произведением, композитор больше к нему не притрагивался.

Бела Барток

Концерт для оркестра

Бартока знают в первую очередь как автора бесчисленных пьес для музыкальных школ. О том, что это далеко не весь Барток, говорит его Концерт, где пародийности сопутствует строгость, а изощренной технике – веселые народные напевы. Фактически прощальная симфония Бартока, как и следующее сочинение Рахманинова.

Сергей Рахманинов

Симфонические танцы

Последний опус Рахманинова – шедевр небывалой мощи. Начало словно предупреждает о землетрясении – это и предвестие ужасов войны, и осознание конца романтической эпохи в музыке. Рахманинов называл «Танцы» своим лучшим и любимым сочинением.